Материал представляет собой развернутый отклик на книгу современного поэта и критика М. Кудимовой «Кумар долбящий и созависимость.
Трезвение и литература» (
Величайшей заслугой Чехова, выдвинувшей его в разряд писателей, составляющих золотой фонд не только русской, но и всемирной литературы, является его новаторское, воистину революционное преобразование комедийного жанра. Имеются в виду не только пьесы, но и рассказы Чехова, которые постепенно развивали тенденции комедии нового типа (КНТ), окончательно сложившиеся в его четырех пьесах.
книге представлен новый поэтический перевод «Слова…» с комментарием к нему. Концептуальная новизна перевода подробно поясняется в комментарии. Во главу угла автор ставит проблему певца и правителя, анализируя принятие решений героев с точки зрения их целей, ценностей, стратегий и психологии.
Предлагаемое автором статьи прочтение повести приводит читателя к выводу, что хранителем чистоты русского духа и нравственности Ивана Денисовича можно назвать с большой натяжкой, что дух этот стремительно истончается в нем с утратой веры. И вина (беда) не только в сталинском режиме, но и в неустойчивости нравственных принципов самих его жертв — «…о чем ведет речь Солженицын?
Исследование посвящено поэзии поиска Присутствия в стихах Беллы Ахмадулиной 1980-х — 2000-х гг. Обращаясь к неизречённой реальности и сделав её имплицитным сюжетом своих произведений, Ахмадулина разработала жанр, который можно назвать неизречённым реализмом
В статье исследуется картежный аспект повести «Пиковая дама» как сюжетообразующий. Особое внимание уделено проблеме шулерства и картежного окружения Германна, а также мотиву переодевания, свойственному пушкинским сюжетам. Наблюдения над текстом ставят под вопрос влияние мистических сил.
«Десять шагов по “Степи”» — это коллективная монография, освещающая разные аспекты повести А.П. Чехова, от позиционного стиля (В. Зубарева) до культурологических (М. Ларионова), психологических (Г. Рылькова) и моральных (К. Аполлонио) вопросов, анализа диалогических структур (Н. Изотова), композиции (А. Фрумкина), фольклорных мотивов (К. Бидоши), ассоциативного потенциала (А. Кубасов), принципа нелокальности (Р. Лапушин), а также проблемы перевода (А. Бурак).
В статье автор обращается к имплицитному пространству «Вишневого сада», исследуя символику балаганно-ярмарочных отношений в пьесе. Используя системную методологию, она рассматривает парадигму купли-продажи на уровне сюжета, взаимоотношений героев и этимологии их имен.
Вера Зубарева ставит перед собой весьма непростую задачу — ни мало ни много, разработать поэтику драматического характера в качестве альтернативы традиционному, основанному на сюжетной линии, аристотелиевскому подходу
Идея этого сборника зародилась во время наших обсуждений системной методологии, которую мы обе используем в наших работах. Речь идёт о подходе, разработанном школой Людвига фон Берталанфи, который отличается от аналитического и мало известен в среде литературоведов, в т.ч. чеховедов.
Предлагаемая статья посвящена мистическому аспекту творчества Беллы Ахмадулиной. Символика дат в поэзии Ахмадулиной этого периода связана с вопросами судьбы ее лирической героини. Ее «загадочный цикл» «Глубокий обморок» проливает свет на связь между пушкинской датой рождения и страхами лирической героини, связанными с мыслями об уходе в один из этих дней. Ее предчувствия, терзания и поиск ответов в закодированной форме становятся объектом исследования данной статьи.
В статье Вера Зубарева проводит параллели между сюжетом «Глубоко обморока» Беллы Ахмадулиной и «Пророком» Пушкина.
Королевич Елисей, сумевший разбить хрустальный гроб и вернуть к жизни царевну. Кто он? В чем его могущество? Что означает это имя в контексте сказки? В Ветхом Завете, откуда Пушкин черпал сюжеты, в том числе и сюжет для своего «Пророка», Елисей, чье имя в переводе означает «Бог спасает», появляется в Третьей книге Царств как помазанник пророка Илии.
«Тайна сада. Об одном стихотворении Беллы Ахмадулиной.» Журнал Нева, №8, 2014.
Много тайн сокрыто в стихотворении Беллы Ахмадулиной «Есть тайна у меня от чудного цветенья…» (1981). Интригуют сразу две вещи в этом «зачине»: во-первых, упоминание тайны, а во-вторых, намек на какое-то загадочное «чудное цветенье»…
